Шаг невидимки - Страница 3

Никаких следов воздействия.

И Сумрак девственно чист.

Гесер долго сидел, схватившись за голову.

Последнее сообщила мне секретарша Галочка, с трудом сдерживая слезы. Бедная сама не знала, чего боится — таинственного убийцы или шефа, который стал не похож на себя; настолько не похож, что не стал вызывать меня сам, поручив это секретарше.

«Черная суббота» — это, конечно, неприятно. Но предсказуемо.

Вопреки моим ожиданиям выглядел шеф неплохо.

— Все в порядке, Антон?

— У меня лично — да.

Пресветлый покивал, пригладил волосы. Потом выбрался из кресла и подошел к стеллажу из бронированного стекла, который и отпер невесть откуда выуженным крошечным ключом. На темно-синем, почти черном бархате покоились японский веер, маленький деревянный жезл и деревянная же бляха затейливой резьбы.

— Н-ну, — буркнул Гесер себе под нос, — посмотрим… Антон, скажи, пожалуйста, эти вещи имеют какой-то магический заряд?

— Нет, — уверенно ответил я.

— Значит, нет, — задумчиво повторил шеф. — Антон, посмотри внимательно. Как профессионал. Как маг вне категорий. Подойди ближе, потрогай…

Я подошел. Из много лет запертого стеллажа пахло чем-то странным — не пылью, не затхлостью, а как будто гарью. Трогать вещицы не хотелось, слишком они были старые, точно музейные. Я с минуту рассматривал резьбу, выискивая подобия знаков силы, но ничего не нашел. На веере был японский горный пейзаж. Линии полустерлись, но талант древнего художника светился в этой луне, встающей над горным пиком. Веером хотелось любоваться. Я усмехнулся, на миг ощутив себя японцем, и посмотрел сквозь Сумрак.

Ничего.

Не было здесь магии. Абсолютно.

О чем я и сообщил шефу.

— Ладно, — ответил Гесер, запирая шкаф; мне почудилось, что в его голосе прозвучало облегчение. — Нет, так нет. Имеешь что-нибудь сказать по поводу?..

— Откуда это все?

— Веер действительно из Японии. Жезл — из Кореи. А бляху я вырезал сам. Очень давно. Еще что-нибудь? Антон, мне важно это знать. Что ты подумал о них?

Я прикрыл глаза, пытаясь воссоздать первое ощущение.

— Мне не хотелось их трогать, — наконец признался я. — Вы сказали «потрогай»…

— Понятно, — без выражения сказал шеф. — Хорошо. Ты свободен.

— Борис Игнатьевич, с вами все в порядке? — осторожно спросил я.

— Антон… — начал Гесер, но усмешка его увяла, не родившись. — Где Светлана с Надей?

— У бабушки. Им может что-то угрожать?

— Не думаю, — вполголоса ответил Гесер, глянул в окно и поправился: — Не более чем любому из нас. Только позвони им, скажи, чтобы не приезжали в Москву… мало ли. А теперь иди. Извини, я занят.

Галочка вскочила мне навстречу.

— Лучше его не трогать, — честно сказал я.

— Может, ему чаю сделать? — несчастным голосом спросила секретарша. — С травами?

Я посмотрел на дверь, только что закрывшуюся за моей спиной.

— Не надо. Ты к нему и не заходи, если сам не позовет…

— Хорошо. — Галочка сникла.

Надо было ее как-то ободрить, но мысли занимало другое. Зачем шеф вызывал меня? Проверить, не учую ли я магию в паре старинных безделушек? Да ее в них отродясь не было. Тогда зачем?

Я на пару шагов отошел от входа в здание, остановился и достал сигарету. Подумалось, что один из певекских дозорных вот так же стоял и курил, прежде чем навеки уйти в Сумрак. Интересно, кто живет в Певеке? Коряки, юкагиры, эвены? Там, должно быть, много ведьмаков: развитая культура шаманства не то чтобы стимулирует рождение Иных, но не дает остаться неинициированным. Говорят, с северными шаманами ничего не могла сделать даже советская власть. Впрочем, ей активно мешали. Но Светлых Иных на Севере заметно меньше — и вот стало еще меньше…

— Костя! — позвал кто-то с другой стороны улицы.

Я вздрогнул.

Этот Костя брел в десятке шагов от меня: сутулый вихрастый парень лет восемнадцати. Огненно-рыжий. Он помахал рукой приятелю и перебежал проезжую часть.

«Смотри, я жутко страшный вампир! Я летаю! Я умею летать!»

Мне казалось, что нас уже очень давно не связывало ничего, кроме общей лестничной клетки. Я обдавал его космическим холодом всякий раз, когда видел, я отворачивался с таким видом, будто повстречал ходячего мертвеца в червях и гнили, и, разумеется, я не подумал заглянуть в его досье.

В очереди на «пропись Саушкина» вампиры стоят, как в советские времена люди стояли за телевизорами…

Костя всегда был одержим замечательными идеями, от тимуровской помощи старушкам до превращения всех людей в Иных. Это плохо кончилось — с такими людьми всегда случается что-нибудь плохое, только вот человеком он не был, и поэтому я мог вести себя по-свински…

Мне стало тошно.

И я почти на автомате шагнул в Сумрак, намереваясь выжечь окрест синий мох, — естественный поступок любого Светлого Иного, которому нужна разрядка. Но рядом возвышался офис Ночного Дозора, мох тут не успевал даже проклюнуться. Мрачно хмыкнув по этому поводу, я обернулся, окинул здание взглядом и, осененный внезапной идеей, мысленно связался с шефом.

Кажется, он ждал этого.

«Гесер, скажите, когда они погибли, то были в обычном мире или в Сумраке?»

«В Сумраке. Все трое. Почему бы Иным не быть в Сумраке?»

«А тот, что курил? Он что, курил в Сумраке?!»

«Знаешь что, Антон, поднимись-ка ко мне».

Галочка только рот открыла, когда я влетел в приемную.

Шеф пристально смотрел на меня. Древний веер лежал перед ним на столе, среди звездно бликующих хрустальных шариков и незажженных свечей.